[hakuori-no-madhouse]

Я написала нечто... блядское.

Название: Между Лондоном и Мадридом
Автор:  Hakuori
Бета: сама себе бета, а ворд - мудак
Фендом: Hetalia Axis Powers
Рейтинг: R
Персонажи: Испания/fem!Португалия, dark!sarcastic!Англия/fem!Португалия, один раз упоминался Франция
Жанр: гет, романтика, драма
Предупреждение: ООСище
Дисклаймер: Все принадлежит Химаруе
Размещение: без моего согласия и ссылки на первоисточник нельзя

От автора:
1. Антонио и Изабелла Карьедо - соответственно Испания и Португалия. Португалию зовут Изабеллой в силу авторского произвола и того, что у автора череззадницу работает интернет. Артур - Англия, ну это, я думаю, очевидно.
2. Рейтинг R также результат авторского произвола.
3. Автор нахимичил с историей и не уверен, что все упомянутые в тексте вещи могли происходить одновременно, однако их вполне можно притянуть за уши.
4. По задумке оно было еще более мозговыносным, особенно часть с Англией. так что возможно, я его еще подправлю. Но даже то, что выкладывается здесь мозг автора не осилил. Ибо как было упомянуто выше оно блядское.
5. Я не уверена по поводу названия, в том плане писал ли кто нечто с тем же названием. Так что заранее извиняюсь

Между Лондоном и Мадридом

Бледное сияние луны падает в комнату сквозь открытые, широкие окна и освещает, кажется, каждую деталь внутреннего убранства. Белый свет очерчивает широкую постель, с распластавшимся на ней мужчиной, который скептично разглядывает женщину в углу и едва заметно, раздраженно фыркает. Ему кажется, что ее действия – бесполезный и совершенно неэффективный способ решения проблем. Для нее же это спасение. Поэтому она не обращает внимания на ощущение противной чесотки и тяжести на ее спине – она знает, что он смотрит. Он делает это каждый раз, и каждый раз бросает едкие замечания и грубо отзывается о ее вере. Но все это бывает после того, как она, выдержав очередной не отрываемый взгляд, заканчивает читать молитву. Вот и сейчас она стоит на коленях, преклонив голову перед изображением Богоматери – большой статуей, выполненной по специальному заказу одним из известных итальянских мастеров – и просит Деву Марию дать ей сил выдержать эти испытания.
Сегодня от привычного ритуала ее отрывают шум и голоса, раздающиеся с нижнего этажа особняка и слышимые даже в ее спальне. Это не предвещает ничего хорошего. Изабелла Карьедо бросается к окну, открывающему вид на порт, и сердце ее сжимается от страха. Легкий ночной бриз ласкает ее лицо, но мелкие бисеринки пота появляются на ее лице, когда она видит огромный флагман с изображением испанского герба на парусах, в окружении более мелких кораблей. Она накидывает верхний легкий халат, покидает спальню, плотно закрывая за собой дверь, и, уходя, практически шипит мужчине, чтобы тот прятался. Он лишь усмехается, и на мгновение она успевает подумать о том, что он и не собирается двигаться с места. Но тот медленно, словно лениво встает с постели. Его дальнейшие действия остаются загадкой для нее, поскольку дверь закрывается, и она бежит прочь из небольшой смежной комнаты, спускается по широким, отделанным мрамором и в некоторых местах золотом лестницам особняка. Она не успевает спуститься и до середины лестницы, когда один из мужчин, стоящих внизу, бросается наверх и за пару мгновений оказывается возле нее.
- Где он? – лицо Антонио исказила гримаса ненависти, лицо покраснело, на висках видны выпирающие вены, глаза горят праведным гневом и яростью, а губы искривились и плотно сжаты. Он больно вцепляется в ее плечи и встряхивает, требуя ответа. Изабелла застывает в оцепенении, не в силах выдавить из себя ни единого слова, и он, не дождавшись, отодвигает ее в сторону и поднимается наверх, отталкивая появлявшихся на его пути слуг. Она не двигается, смотря в спину брата, а затем оборачивается и видит, как один из его людей бьет дворецкого, старого, доброго португальца с женой и десятью детьми. Капли крови падают на ковер, пропитывая высокий ворс и окрашивая его в яркие багровые тона, а часть из них забрызгивает гладкую поверхность пола. Это приводит ее в чувство, и она устремляется вслед за Антонио, который неизвестно что уже успел предпринять. Когда она поднимается и входит в комнату, то видит разбросанные, сдвинутые со своих мест вещи и распахнутые двери во все комнаты. Из-за дверей ее спальни разносится грохот и приглушенные ругательства. Она идет туда, осторожно ступая босыми ногами по полу, на котором разбросаны кусочки стекла и фарфора – остатки ваз и посуды, подаренных португальскими и испанскими мастерами. Изабелла открывает одну из захлопнутых дверей - вероятно, Антонио с такой силой ворвался в комнату, что те, ударившись о косяки, отскочили и снова захлопнулись за спиной разъяренного Карьедо – и проходит внутрь. Испанец мечется из одного угла комнаты в другой, бросается к окну, выглядывая на улицу и осматривая стены дома, вновь бросается в комнату, скидывает одеяла с постели, падает на колени, одергивая и задирая ткань, чтобы заглянуть под кровать. Не находит там того, что искал и снова бросается в сторону бельевого шкафа, полностью им распотрошенного. И только потом замечает Изабеллу, застывшую в дверях, подходит к ней и снова вцепляется в ее плечи.
- Где он? Я знаю, что он здесь. Где ты его спрятала? Где ты спрятала этого проклятого ублюдка? – его пальцы больно вцепляются в ее руки, так, что потом останутся синяки, Антонио встряхивает ее через слово, требуя, требуя, требуя. Воспоминания накатывают волной. Изабелла вспоминает те времена, когда они оба вынуждены были подчиняться пришедшим на их земли арабам. Перед ее глазами встает еще детское лицо Антонио, когда он говорил, что никому не позволит требовать чего-либо от них, и обещает, что избавит их с Португалией от проклятых завоевателей. Воспоминания пробуждают злость, которую она никогда не испытывала к брату, и дают силы оттолкнуть его.
- Какого черта? – она еще раз толкает его в грудь, и пальцы Антонио соскальзывают с ее плеч, когда она кричит. – Какого черта ты вламываешься в мой дом? Какого дьявола ты убиваешь моих людей и требуешь выдать тебе… кого?
Старший Карьедо кажется не слышит ее слов, а потому спрашивает ее снова и снова, отчего его слова начинают сливаться в неразличимое бурчанье, сдобренное, правда, злостью и ненавистью.
- Где-он-где-он-где-он? Где-этот-еретик-где-он?
Изабелла со всей злости колотит кулаками по его груди, стряхивает его руки, вновь вцепившиеся в ее плечи, и продолжает кричать на него.
- Какого черта ты вытворяешь? Думаешь, можешь приходить в любой дом и брать, что пожелаешь? Этот дьявол лишил тебя остатков разума? Я не одна из твоих чертовых колоний, так что не смей обращаться со мной, как со своей рабыней.
Последние слова задевают Антонио, и он опускает руки, в удивлении уставившись на сестру. Он разглядывает ее какое-то время, отчего и ее пыл начинает утихать, но потом резко сокращает расстояние между ними, сжимая ее в объятиях и неразборчиво целуя ее волосы, лицо и плечи, всюду, куда может дотянуться. Она пытается вырваться из его рук, бьет по бокам, выставляет ладони вперед и отталкивает его лицо, но тот лишь сильнее стискивает ее, прижимая ближе к себе, спокойно терпя все нанесенные удары. Через какие-то пару минут, казавшиеся, между тем часами, Изабелла успокаивается, и он ослабляет хватку, немного отстраняясь, проводит рукой по лицу сестры, стирая злые слезы, застывшие в ее глазах. Она тянется вперед первой, целуя и кусая губы Антонио. В поцелуе нет той нежности, которая, бывало, проскальзывала раньше, только съедающие изнутри злость и страсть. Хотя, для них обоих это было привычным делом – то, что Франциск называл «горячей, южной кровью».
Он отрывается от ее губ, смотрит в глаза Изабеллы и шепчет прямо в губы.
- Я убью любого, кто решит посягнуть на Нас, - его горячая ладонь ложится на ее щеку, едва заметно оглаживая. – Если ты предашь меня, я уничтожу и тебя.
В его глазах мелькает тень прежней злобы, по ее коже проходит рой мурашек, и она едва заметно вздрагивает от его слов.
- Я… - голос предательски дрожит, поэтому она ждет мгновение прежде, чем продолжить, - я никогда не предам тебя.
На его губах появляется улыбка. За мгновение тот Испания, для которого единственно важными вещами являются золото и власть, исчезает, а на его месте появляется прежний добрый, заботливый и любимый старший брат. Он мягко касается губами ее лба, а затем подходит к статуе Девы Марии и шепчет слова молитвы, целуя четки, лежащие на ладони.
Она следует за ним лишь до смежной комнаты, провожает взглядом фигуру брата, спускающегося по лестнице, а затем уходит к окну, наблюдая за тем, как Испания садится в карету и вместе со своими солдатами уезжает в сторону порта. Сердце продолжает бешено стучать, пока корабли не отчаливают из бухты.
- Забавная вещь времена, - голос Артура застает ее врасплох, и Изабелла вздрагивает, оборачиваясь к нему. Киркленд стоит в одних штанах и не застегнутой рубахе, подпирая плечом косяк, босой ногой перекатывая какой цилиндрический предмет – скорее всего, осколок одной из ваз, разбитых Антонио – и довольно улыбается. Ему всегда нравилось заставать людей врасплох. – Ты сказала, что никогда не предашь его, и фактически не солгала, потому что сказала это в будущем времени. Значит, эти слова не касаются того, что ты уже сделала. А, значит, твое предательство не является ложью.
- Где ты был? – Изабелла прерывает его поток размышлений, отчего он раздраженно передергивает плечами, а затем подходит к ней, прижимаясь грудью к ее спине и держа ее ладони в своих руках. – Антонио перерыл всю спальню, где ты сумел спрятаться?
- М-м-м… - Артур тянет с ответом. Он освобождает ее ладони, одну руку опуская ей на талию, еще ближе прижимая к себе, второй убирая волосы с ее плеч, и покрывает голую кожу небольшими, но от этого не менее жаркими поцелуями. – Пусть это будет секретом. На случай, если ты решишь предать и меня.
Он шепчет эти слова ей на ухо, обдавая горячим дыханием чувствительную кожу. Она замечает, что дрожит, и прохладный морской бриз, пришедший с океана тут совсем ни при чем. Изабелла понимает, что они стоят прямо перед окном, и любой желающий может увидеть ее в объятиях иностранца, так беспечно стоящую у окна. Она не уверена, что Антонио не оставил своих людей, чтобы проследить за ней.
- Женщины – коварные существа, - она практически физически чувствует усмешку в его словах, поэтому не может сдержаться, чтобы не сказать:
- Именно поэтому ты посадил одну из них на свой трон.
Артур мгновенно отстраняется и бредет вглубь комнаты. Изабелла с облегчением следует за ним, отходя от окна. Но он не злится, наоборот, кажется, ему доставляют удовольствие их маленькие словесные баталии.
- Она умна, образованна и реалистично смотрит на мир. Кроме того, она не так сильно подвержена мимолетным желанием. Замечательная черта, на мой взгляд. И она желает добиться тех же целей, что и я, - Артур мечтательно улыбается, но затем его лицо вновь принимает скептически-безразличное выражение лица, - в отличие от остальных остолопов. К которым относится и твой дражайший братец, который представляет собой одну большую занозу в заднице.
У Артура Киркленда много масок. Он может быть и вежливым, любезным и галантным джентельменом, и расчетливым и скупым бизнесменом, как он привык себя называть, и расслабленным, ругающимся, как портовые мужики, не обремененным проблемами и желающим только наживы и хорошей драки пиратом, и, разумеется, внимательным и заботливым любовником… и всем, кем ему заблагорассудиться. Ей не должно это нравиться, но она никак не может заставить себя прекратить с увлечением исследовать очередную маску, которую он решил надеть. Еще больше ей нравиться разбивать эти маски едкими фразами, вытаскивая наружу настоящего, расчетливого и опасного, Артура.
- Вместо того, чтобы заботиться о моем брате, лучше бы подумал о своих. Я слышала, Шотландия снова повесил посланных тобой людей на вашем любимом дереве.
Точное попадание – на лице Артура появляется злость. Но Англия лишь фыркает. Он ничего не отвечает на ее замечание, и продолжает.
- В отличие от Испании, они не врываются в мой дом и не вытворяют все, что им заблагорассудиться.
- Да, потому что обычно это делаешь ты, - его слова бьют по больному месту, и она ощеривается на него. Но он лишь довольно улыбается, видя ее реакцию. Она почти забыла, как сильно Киркленд любит играть с чужими эмоциями.
- Преимущество первого хода, - коротко поясняет он, а затем идет в спальню.
Изабелла следует за ним, во всю смотря себе под ноги, чтобы ненароком не наступить на разбросанные по полу осколки. У нее никак не укладывается в голове, как Артур умудрился уйти, не поранившись. Ее взгляд привлекает маленькая птичка с отколотым хвостом и трещинками по бокам. Один из амулетов племен, проживавших раньше на том месте, где теперь находилась одна из колоний ее брата. Она поднимает фигурку и только потом идет в комнату.
- Ужасная безвкусица, - Изабелла отрывает взгляд от птички. Артур стоит перед изображением Богоматери и недовольно морщится. Она вспоминает о том, как он постоянно испепеляет ее взглядом, не вставая с постели, издалека разглядывая, как она просит Деву Марию о спасении.
- Огни Инквизиции дойдут и до тебя и уничтожат твоего лжебога.
На лице Артура появляется сожаление и мука, такие, что она почти готова поверить ему.
- Мне так жаль, что эта язва поразила и твое сердце, - он кладет руку на ее грудь, туда, где бьется сердце, и стоит так до тех пор, пока она не отбрасывает его руку и отталкивает его самого в сторону. Она ставит птичку рядом с изображением Богоматери, падая на колени и вновь продолжая читать прерванную визитом брата молитву. Сейчас, произнося заученные слова, она мысленно просит о том, чтобы этот бес ушел прочь и не отравлял ее жизнь своим присутствием.
Артур, кажется, читает ее мысли, но делает то, чего никогда себе не позволял. Он опускается на колени чуть позади нее, резко дергает на себя, утыкается носом в ее шею, тяжело дыша и оставляя болезненные укусы и поцелуи, обжигающие кожу плеч и шеи.
- Твой дьявол не приходит на рассвете. Он приходит намного, много раньше. И ты сама впускаешь его в свою постель.
Он не позволяет ей дочитать слова молитвы, рывком ставя на ноги, и, поворачивая лицом к себе, прижимая к себе так близко, что ей становится трудно дышать, целует. Изабелле кажется, что кожа на спине горит в тех местах, где ее касаются чужие руки. Пытаясь удержаться на ногах и вцепляясь руками в его плечи, она задается вопросом о том, почему его объятия кажутся жарче объятий ее брата. Она не любит Киркленда, она по прежнему любит Антонио, даже когда англичанин поднимает ее на руки и несет в сторону постели. Она мысленно соглашается с его словами, когда Артур аккуратно, почти осторожно опускает ее на мягкую ткань и вжимает в кровать своим телом. Изабелла зарывается пальцами в светлые пряди волос, прижимая мужчину еще ближе и целуя его еще глубже. Она чувствует, как зеленые глаза неотрывно смотрят на нее и думает, что, кажется, она продала душу дьяволу и что ее это не сильно волнует.

The end.