[hakuori-no-madhouse]

Название: Another side
Автор:  Hakuori
Бета: сама себе бета, а ворд - мудак
Фендом: Hetalia Axis Powers
Рейтинг: PG
Персонажи: Шотландия, Ирландия, Англия, несколько совершенно левых людей, огромный такой намек на Шотландия/Англия
Жанр: джен, слэш, ER, психология политикаэкономика, повседневность (?)
Предупреждение: ООСище, авторское имхо
Дисклаймер: Все принадлежит Химаруе
Размещение: без моего согласия и ссылки на первоисточник нельзя

От автора: последняя часть не доработана (принимаю тапки по ней). И вообще получилось то, что получилось


Голова раскалывается на части, во рту сухо и паршиво, словно коты нагадили, а потом сдохли, выполнив свою гадкую работенку, и вдобавок ко всему прочему в комнате еще чертовски холодно. Скотт, пересиливая все последствия увеселительного времяпрепровождения, которое, на самом деле, не было таким уж веселым, встает с постели и бредет собирать разбросанную по полу одежду. Каждый раз, когда он наклоняется к очередной вещи, в висках отдает тупой болью, и ему хочется улечься на холодный пол и больше не вставать, пока вся эта свистопляска в голове не уляжется. Но он быстро отгоняет эту мысль, потому что в комнате и без этого тот еще дубак. Да и не хочется ему оставаться в этом доме дольше – он и так провел здесь последние три дня. Скотт наскоро натягивает штаны и, затолкав остальную одежду под мышку, вываливается из спальни в просторный коридор. Как только дверь за ним закрывается, он прислоняется к стене и старается успокоить вновь разбушевавшуюся головную боль, и потому не сразу замечает уставившегося на него человека.
Тот откашливается, и Скотт обращает на него свое внимание. Молодой человек в форме управляющего смотрит на него чуть пренебрежительно. Вероятно, выглядит он сейчас не очень, хотя, в общем-то, его и раньше нельзя было назвать писаным красавцем. Но если ему так хочется, то пусть смотрит, решает Скотт и, все так же опираясь о стену, настраивается на то, чтобы надеть на себя рубашку и прочий хлам, в котором сюда заявился. Парень достаточно долго разглядывает его, так и не произнеся ни слова, а шотландец думает о том, что раньше не видел его в этом доме. Хотя он не часто тут бывает, так что не может говорить наверняка.
- А. Доброе утро, сэр, - у дворецкого резкий, высокий голос, который противным скрежетом отдает в голове. Такой голос испортит даже самое хорошее утро.
- Сообразил, наконец. Новенький? – Скотт старается поддерживать вежливую беседу, хотя это его изрядно раздражает. Да и получается неважно. Он быстро натягивает рубашку и мысленно ругает того остолопа, который придумал пуговицы и то, что их должно быть так много.
- Да… сэр.
- Так и думал, - Скотт смотрит на темно-синий в белую полоску галстук, прикладывает к шее, глубоко вздыхает и вешает его на плечо. – Давно работаешь? Не припомню, чтобы раньше видел тебя здесь.
- Три недели, меня перевели…
- Избавь меня от подробностей, - Скотт жестом останавливает готовый сорваться с уст управляющего бесполезный поток информации. Он прислушивается к чуть ослабевшим толчкам в висках, и поднимает взгляд на человека напротив. Ничего особенного, правда, парень слишком молод, чтобы стать управляющим и угрохать всю жизнь на подтирание задницы одной наглой английской морды. Но кого это волнует?
- Я думаю, это Ваше. Я нашел ее позапрошлым вечером, - парень протягивает ему пачку сигарет. Скотт тянется к ней и достает две сигареты, одну из которых кладет за ухо – от старых привычек сложно избавиться – а вторую обхватывает губами, быстро прикуривает и глубоко затягивается. Он чувствует, как никотиновая отрава потихоньку расплывается по всему телу, оттесняя боль в висках, и думает о том, каким чертовым образом он умудрился продержаться без сигарет целых двое суток. – Мистер Киркленд не курит, так что я подумал, будет правильным отдать ее Вам в руки. Хотя… я был уверен, что он и не пьет. До недавнего времени.
Скотт криво усмехается, щурится, разглядывая парня, отчего тот тяжело сглатывает, и шотландец улавливает его порыв отступить на пару шагов. Он закрывает глаза, вслушиваясь в относительную тишину дома, а затем выдает:
- Мистер Киркленд курит, когда ему это выгодно, пьет, когда это выгодно, подсовывает травку всяким неразборчивым идиотам, опять же, когда это выгодно, да и трахается с кем попало. Правда, не только тогда, когда это выгодно.
Лицо парнишки заливается краской, и Шотландии очень хочется залезть к этому человеку в голову и узнать, о чем таком забавном – то, что это было забавным, не вызывало никаких сомнений – он сейчас подумал. Они еще пару мгновений смотрят друг на друга.
- Извините за нескромный вопрос, - молодой человек замолкает, и Скотт жестом просит его продолжить, – но если Вы это знаете, то зачем пришли?
Скотт делает последнюю затяжку и гасит сигарету о стенку комода, стоящего неподалеку – все равно пепельниц в этом чертовом доме днем с огнем не сыщешь.
- Во-первых, я – не кто попало. Во-вторых, будь моя воля, я бы и не приходил. Но это, кажется, единственный способ заставить маленького засранца отвалить от моих дел, так что вот я и здесь. Ну и, в-третьих, - Скотт накидывает на плечи пиджак, поправляет его, а затем закуривает очередную сигарету, - я выполняю свой супружеский долг.
Управляющий стоит, удивленно хлопая глазами, и, кажется, пытается понять шутит его собеседник сейчас или нет. Но Шотландия лишь курит, стряхивая пепел на пол, и не произносит ни слова.
- Со временем поймешь, - шотландец хлопает его по плечу и собирается уходить, но, не доходя до конца коридора, останавливается, возвращается и заглядывает в комнату, из которой только что вышел.
- Чуть не забыл. Эй, малыш Арти, как думаешь, кто лучше – ирландские шлюхи или французские?
- Смерти захотел? – Артур высовывает голову из-под вороха одеял, в которые закрутился, и зло смотрит на шотландца.
- Всенепременно, но только после тебя.
- Иди и трахай лепреконов.
Англия не смотрит на шотландца, а только вновь с головой зарывается в одеяла. Скотт ухмыляется, довольный подобной реакцией, и уходит, хлопая дверью так, что у него самого голова начинает трещать. Что уж говорить об Артуре. Справившись с болью, он вытаскивает из кармана пиджака телефон и быстро набирает номер.
- Британские авиалинии, добрый день. Чем могу помочь? – голос девушки в динамике такой же высокий, как у парнишки напротив, что заставляет Скотта задуматься о том, каким образом Артур клепает людей с такими одинаковыми отвратительными голосами.
- День добрый. Я хочу забронировать место на рейс до Дублина…
Он подмигивает управляющему, все еще ошарашено следящему за каждым его действием, и уходит прочь из дома Англии.

***
Самолет прибывает в международный аэропорт Дублина ровно через час и пятнадцать минут после вылета из Лондона, поэтому у шотландца остается достаточное количество времени до открытия местных пабов. Он знает, что позже вечером с легкостью найдет О’Лири в одном из них, но не вполне уверен, где его можно искать посреди белого дня в центре Дублина. Ирландец может быть где угодно. Поэтому он убивает пару часов, бессмысленно слоняясь по улицам города и рассматривая то, как живет его брат. От этого противно сосет под ложечкой. С одной стороны, Скотт ясно видит, что дела его идут не самым лучшим образом, но, с другой стороны... С другой стороны, у Ирландии уже есть то, чего они оба всегда хотели, но Скотт так и не позволил себе получить.
Еще рано. Рано, рано, рано. Он повторяет это как мантру, и заставляет себя вспомнить. Кажется, словно железные тиски сковывают грудную клетку, сердце начинает биться в бешеном ритме и становится трудно дышать. Он напоминает себе о том, что тогда у него просто не оставалось иного выбора. А в его голове колокола Сент-Джайлса отзванивают одну-единственную мелодию.
Why should I be so sad on my wedding day?*
«У тебя еще есть время. Некуда спешить». Скотт повторяет это про себя несколько раз, и голоса в голове мгновенно утихают.
Он переводит дыхание, постепенно успокаиваясь, и продолжает свой путь. Через несколько часов он находит О’Лири в пабе прямо напротив гостиницы, в которой решил остановиться. Они пьют, обмениваясь колкими замечаниями в адрес друг друга и обсуждая какие-то мелкие незначительные события, стараясь не касаться самой главной проблемы. Ирландец не выдерживает первым.
- Ну и как долго ты планируешь этим заниматься?
- Чем именно? – Скотт не смотрит на брата, разглядывая помещение бара и собравшихся людей. Ничего особенного. Обычный паб, обычные люди, каких полным полно и на его землях.
- Пахать на благо нашего дорогого младшего братца.
Шотландец молчит какое-то время, полностью сосредоточившись на вдыхании сигаретного дыма.
- Еще рано, - коротко отвечает он, не глядя на Эйре. Тот же вспыхивает, как спичка: вскакивает, бьет ладонями по столу и дергает Шотландию за ворот, заставляя посмотреть себе в глаза. Похоже, он уже давно был на взводе.
- Рано… рано?! О чем ты говоришь? Ты живешь с этим ублюдком уже сколько? триста лет? И продолжаешь говорить, что еще рано?
Скотт не пытается вырваться из хватки О‘Лири и только безразлично вглядывается в его лицо. Точнее, он старается показать, что ему безразлично все происходящее. На самом деле, его самого это изрядно бесит, но он уже давным-давно решил, что не будет делать никаких резких движений. Иначе ничего не получится.
- Ты уже получил свою независимость. Что тебе еще нужно?
- Нужно! Но не мне, а тебе! Нужно рискнуть и вырваться из лап этого мелюзги. Сколько еще это может продолжаться? Сколько еще ты будешь позволять ему унижать себя? Мы все – ты, я, да что там, даже Уэльс – должны быть свободны.
Только вот Уэльса уже нет. Он растворился, стал частью Англии. Шотландия думает об этом, наблюдая за тем, как злится Ирландия, который, к слову, не имеет на это никакого права, но вслух говорит совсем другое.
- Хорошая речь. Трогательная. Только вот я уже рискнул так однажды. Триста лет назад. И сам, своими руками захлопнул дверь клетки, в которой торчу до сих пор, - Скотт замечает, что под конец уже кричит на брата. Он ругает себя за то, что проиграл самоконтролю так быстро. Молчит какое-то время, успокаиваясь, а затем, прочистив горло, которое от крика начало першить, продолжает. – Увы, я не собираюсь поступать так, как ты. Освободиться от Англии, чтобы стать паршивой овцой для европейцев. Или я должен упомянуть название другой домашней скотины?**
Скотт усмехается, зная, что его слова больно бьют по самолюбию Эйре. Тот ничего не отвечает, только сильнее стискивает рубашку Шотландии в своей ладони и зло смотрит на брата. Они прожигают друг друга взглядом еще какое-то время. Ирландец перегибается через стол, разделяющий их, наклоняется ближе к Скотту и, кажется, принюхивается к чему-то. Шотландец хочет спросить, не спятил ли братец случаем, но не успевает произнести ни слова.
- От тебя тащит Англией. Ты уже говоришь, как он. И даже больше, - О’Лири сдвигает ворот рубашки в сторону, оголяя шею Шотландии, на которой видны красные отметины, и торжествующе усмехается. – Неужели задница малыша Арти настолько хороша, что ты согласился отказаться от самого себя ради того, чтобы получить к ней неограниченный доступ?
Скотт одергивает руку Ирландии и думает о том, что ведет себя как малолетняя девица, которую поймали на том, что теперь она развлекается по-взрослому. Хорошо еще, что не покраснел. Эйре в это время усаживается на свое место, подпирая щеку ладонью, и добавляет:
- Похоже, ты хочешь свободы не так сильно, как говоришь об этом.
Один раз, думает про себя Шотландия. Если он позволит себе всего один раз, то ничего страшного не произойдет. Всего один раз, и на этом все, - повторяет Скотт самому себе и бьет кулаком в лицо Эйре.

***
До своей квартиры в Эдинбурге он добирается только на следующий день. Голова снова раскалывается от жгучей боли, но в отличие от предыдущего дня, он не уверен в ее причине. Толи та бутылка виски, которую они с Эйре нашли вечером в его номере, была лишней, толи это напоминание о том, как О‘Лири приложил его о барную стойку – справедливости ради стоит сказать, что он тоже заставил голову Ирландии встретиться с весьма тяжелыми предметами – толи он ударился об асфальт, когда их вышвырнули из паба за устроенную драку. Правда в последнем событии был и свой плюс: весь остаток вечера Шотландия подтрунивал над Ирландией – где это видано, чтобы страну выгоняли из собственного паба!
Когда Скотт закрывает за собой дверь квартиры, его, наконец, настигает долгожданная тишина. Не такая, какая хотелось бы, но все-таки лучше, чем нескончаемый гвалт аэропорта и гам улиц. Он прослушивает сообщения на автоответчике – удивительно, но Салмонд*** звонил всего двадцать раз, похоже, что дела у Алекса идут не так уж плохо и помощь ему не требуется – и просматривает пришедшую за несколько дней почту. Рекламный буклет, письмо от премьер-министра, приглашение на какой-то официальный вечер, посвященный скольки-то летию кого-то там, еще два рекламных буклета, просроченные счета (зачем ему вообще нужно платить по счетам самому себе?!) – его не было меньше недели, а уже скопилась целая куча бумаг. В кабинете ситуация не лучше – стол завален кипой документов, которые он не успел разобрать перед отъездом в Лондон. Он перебирает пару бумаг, пытаясь вдуматься в написанный на них текст, но ничего не получается. Он знает, что не сможет сосредоточиться на делах, пока в его голове то и дело мелькают воспоминания о прошедших днях и встрече с братьями. Потому он решает привести мысли в порядок и уходит в горы – благо до них рукой подать.

По дороге до своего излюбленного места отдыха он не встречает ни одного человека, зато протоптанную дорогу, по которой он поднимается выше по склону холма, несколько раз пересекают следы животного – скорее всего, лисицы. Он припоминает, что в этих местах как раз жила одна самка, но она никогда не подбиралась к людям настолько близко – до городской границы всего пара. Он ускоряет шаг. Не то, чтобы звери могли тронуть его, тем более, в этих местах, но он не был уверен, сколько проведет здесь времени, и не хотел возвращаться обратно затемно.
Дорога занимает у него пару часов, и поэтому, добравшись до нужного места, шотландец чувствует себя изрядно вымотавшимся, что неудивительно, учитывая его прекрасное времяпрепровождение в последние дни. Он усаживается на землю и смотрит вперед, на раскрывающуюся перед ним панораму – темно-зеленые склоны гор постепенно переходят в небольшие постройки, а затем окончательно теряются в городе, но лишь для того, чтобы чуть дальше вновь подняться ввысь вместе с каменными домами. Ветер, сопровождавший его весь подъем и приносящий вместе с собой звуки города, затихает, и Скотт, наконец, погружается в успокаивающую тишину.
За спиной слышатся легкие шаги.
- Охо, ты снова здесь. Не думала, что скоро увижу.
Скотт оборачивается на голос, и разглядывает свою старую знакомую –эта женщина последние шестьдесят лет приходит на это место и иногда составляет ему компанию. Он ничего не отвечает, вновь возвращаясь к своему занятию, но и не отодвигается, когда чуть холодные, покрытые морщинами, руки осторожно ложатся ему на плечи. «Рад был снова увидеть твое настоящее лицо», - в голове всплывают слова Ирландии, сказанные перед посадкой на самолет. Шотландия подавляет в себе злость и разочарование. Все равно, его слова ничего не изменят. Скотт знает, что сейчас ему нельзя делать ошибок и рисковать больше, чем нужно. Все его дальнейшие действия зависят от решения Англии, а это и так огромный риск, да и опыт подсказывает, что это никогда не заканчивается хорошо. Но иного выбора у него нет – он собирается получить независимость с максимальными выгодами для себя и, по возможности, максимальными проблемами для Артура.
От размышлений его отрывает голос позади и чуть сильнее сжавшиеся на плечах ладони.
- Всегда хотела узнать, почему ты позволяешь дряхлой старухе приходить сюда и общаться с собой? Ты ведь вся наша страна, и дел у тебя, должно быть, невпроворот.
Она тяжело выдыхает, как будто, наконец, смогла спросить о том, о чем уже давно боялась спросить.
- Люблю твой голос, - коротко отвечает, и в ответ на недоуменный взгляд поясняет. – Он успокаивает. Напоминает об одной старой знакомой. Ты о ней слышала.
- Правда?
- Да. Живи ты пятьсот лет назад, она бы была твоей королевой, - Шотландия усмехается – он не так часто вспоминает о своей сбежавшей королеве****, но сейчас ее образ почему-то не выходит из головы.
- Иногда я забываю, сколько тебе лет, - ворчливо произносит женщина. - Совсем ведь не постарел.
Скотт смеется. Мягко и искренне – старуха поднимает брови в удивлении – совсем не похоже на его обычный смех.
- Вообще-то, мы стареем. Просто люди обычно этого не замечают. Ваша жизнь слишком коротка и полна заботами о других вещах.
Но она права. Дел действительно невпроворот, - думает про себя Скотт, встает с насиженного места и идет вниз по склону, на ходу бросая женщине, стоящей позади и внимательно на него смотрящей, чтобы та надолго не задерживалась – погода к вечеру должна совсем испортиться. Едва он успевает дойти до своей квартиры, как небо над городом, до этого чистое и почти безоблачное, заполоняют черные тучи. Первые капли дождя падают на землю, и вскоре на улицы обрушивается целая стена воды, заставляющая людей прятаться по своим домам и непрекращающаяся в течение четырех последующих дней.

Сноски:
* - на следующий день после подписания Акта об унии между Шотландией и Англией колокола собора Сент-Джайлса в Эдинбурге отыграли мелодию этой шотландской песни
** - игра слов на англ.языке. Pigs - свиньи, PIIGS - ряд европейских стран (Португалия, Ирландия, Италия, Греция и Испания), которым после последнего кризиса необходима экономическая помощь
*** - Алекс Салмонд - премьер-министр Шотландии, который активно продвигает идею независимости Шотландии
**** - намек на Марию Стюарт, которая бежала из Шотландии в Англию (Википедия не знающим в помощь, тут много надо писать)